Почти конец

М

ы радостью сообщаем вам, дорогие читатели, что до конца нашего учебника осталось уже совсем немного. Это вдохновляет, так как мы так измучались с написанием сего опуса, что даже два литра пива вряд ли помог заполнить ту душевную опустошенность и интеллектуальный надрыв, нанесенные нам непосильным трудом и умственными напряжениями.

К слову сказать, даже Русская Православная Церковь и национальные меньшинства меньше напрягались со своими вкладами по сравнению с нами. Оглядываясь назад, на весь этот пройденный путь, невозможно не прийти в полное восхищение от блестящего ума, эрудиции и исторической прозорливости авторов данного учебника. Воистину, сей шедевр будет сверкать в веках!

«Почти конец» - какое прекрасное название мы придумали для заключительной главы! Можно было придумать что-нибудь еще изощреннее, но нам уже лень.

Итак, мы остановились на начале двадцатого века. Это самое начало мало чем отличалось от второй половины девятнадцатого века: те же купцы, мануфактуры и мужики на телегах. Разнообразие внесло только такое событие, как бегство Льва Толстого из дома, что дает нам теперь достаточно твердый фактологический фундамент, чтобы утверждать, что принадлежал он все-таки второй половине девятнадцатого века. Потому что так долго не живут.

Знаменательным событием этого периода была война с японцами. Следует отметить, что обнаружили мы этих самых японцев не сразу. Просто мы забыли в предыдущей главе упомянуть, что после успешного протягивания железной дороги из Петербурга в Москву, набравшиеся опыта железнотягальщики взялись за проект строительства Транссибирской магистрали, хотя их об этом никто и не просил. Идея состояла в том, чтобы закрепиться, наконец, на этих бескрайних территориях и вывести в конце концов оставшихся в живых участников экспедиции Ермака, о местонахождении которых никто не имел никакого представления, хотя они и продолжали день за днем покорять земли, принадлежавшие национальным меньшинствам, которые тут же начинали делать вклады.

Может быть, про этих тягальщиков никто бы и не вспомнил, если бы они вдруг не вынырнули со своей железной дорогой из бескрайней сибирской тайги прямо к Тихому океану в районе Владивостока. И первыми, кто их там обнаружил, были именно японцы. Они (японцы) очень обрадовались. Дело в том, что к тому времени в Японии накопилось неимоверное количество подержанных машин с правым рулем. Сами японцы на этих машин не ездили из принципа – они покупали только новые машины с левым рулем. В результате страна была настолько завалена этой рухлядью, что по дорогам вообще нельзя было проехать и японцам приходилось переходить на гужевой транспорт.

А тут такая удача! Наконец-то появился хоть кто-то, кому можно будет сбывать весь этот хлам. Правда, им пришлось изрядно попотеть, убеждая тягальщиков начать закупки японские авто. Дело в том, что в то время в России еще ни у кого не было водительских прав, а потому гаишники останавливали всех подряд и - даже не проверяя документов (их ведь не было!) - тут же брали взятку. Даже всемирно известная японская деловая хватка и набор удушающих приемов не помогли убедить русских. Единственным выходом из создавшегося положения была война, которая благополучно и началась 7 февраля 1904 (5?) года. Хотя потребовалось еще несколько лет для того, чтобы перебросить российскую армию к Владивостоку. Не то, чтобы армия передвигалась так медленно – просто, по дороге очень многие солдаты оседали на пустующих территориях и таким образом заселяли Сибирь. Особенно губительна была для армии стоянка у озера Байкал. Солдаты настолько увлеклись рыбалкой, что категорически отказывались бросать это увлекательное занятия. До сегодняшних дней этих солдат можно встретить на обочинах шоссейных дорог близ Иркутска, торгующих омулем, выловленным еще во времена японской войны. Короче, до Владивостока добрался только проводник-переводчик – японец по национальности. Прекрасно понимая, что в одиночку японскую армию не победить, он встал на колени, повязал белым шарфом голову и послал в Петербург депешу с просьбой разрешить ему смыть позор сёппукой.

В Генштабе же произошла путаница и ответная депеша с разрешением была направлена не проводнику, а крейсеру «Варяг», который эту самую сёппуку вместе с харакири благополучно совершил, умудрившись при этом еще и утонуть.

Именно это постыдное поражение в японской войне и стало причиной, по которой половина России к востоку от Урала ездит на японских подержанных машинах с правым рулем. Зато в Японии появилось много свободного пространства, на котором они понастроили заводов по производству телевизоров.

Позор был настолько велик, что создал в России революционную ситуацию, когда низы не хотели, а верхи не могли. И никакая виагра тут помочь не могла. Пришлось срочно вызывать в Петербург старца Распутина. Вообще-то он не был особенно старым, но надо помнить, что в те времена, когда медицина была еще совсем в зачаточном состоянии, человек уже в 24 года считался глубоким стариком, а в 35 (даже если он еще не умер) его могли положить в гроб и закопать.

Распутин личным примером продемонстрировал, что верхи еще - ого-го! - как могут, что очень нравилось царю Николаю Второму, а особенно его супруге. Но вскоре Распутин стал настолько нервировать эти самые верхи своим эксцентричным образом жизни, что его пришлось отравить суши с копченым угрем, а потом бросить под невский лед. Тот факт, что когда Распутина извлекли (мертвого) из проруби, на нем было очень много кровоподтеков, ссадин и пулевых ранений говорит только о том, что он очень не любил японскую кухню.

Тут как раз очнулись после продолжительной пьянки те самые гусары-декабристы, которые во главе с поручиком Ржевским по пути на Сенную площадь зашли в бар выпить пива «Толстяк» да там и остались. Очнувшись, они вспомнили о своей миссии, вышли к Зимнему дворцу и потребовали конституции. От них так несло перегаром, что царю ничего не оставалось, как эту конституцию им дать. И еще по сто грамм на опохмелку.

А в это время в Европе нарастала международная напряженность, которая к 1914 году стала – не побоюсь этого слова – очень напряженной. Источником напряженности были пять (по другим расчетам, шесть) Великих Европейских держав: Великобритании, Франции, Германии, России, Италии и Австро-Венгрии, которая вообще-то была просто разболтанной ассоциацией из различных европейских захолустьев, но в Вене были такие хорошие шницели, что остальные из дружелюбия соглашались считать ее державой.

И вот в такой обстановке, когда все кругом издерганные, нервные, на взводе, проезжает по Сербии 7 февраля 1914 года психованный австрийский эрц-герцог Франц Фердинанд, а стоящий на обочине известный дебошир Гаврила Принчип принимает его за рок-группу и, размахивая бомбой, начинает требовать бесплатного концерта. Орет во все горло: «Я тебе покажу – гитару забыл!» Само собой разумеется, что Австро-Венгрия тут же объявила Сербии войну, что вызвало бурю смеха Франции, Великобритании и России, которые хорошо знали, что такой страны, как Сербия, просто не существует. Узнав об этом, Германия немедленно вторглась в Бельгию. Такой вот у Германии давнишний бзик – что бы ни случилось (даже желудочное расстройство от прокисшего пива) – она немедленно вторгается в Бельгию. Вскоре вся Европа была охвачена войной.

Царь Николай Второй решил участвовать в этой войне только потому, что свято верил – Франция и Великобритания после победы ни за что не будут требовать от проигравшей стороны концессий, контрибуций, дармового пива и права на жилплощадь. Он был абсолютно уверен, что после войны путем честнейших демократических выборов будет создано наичистейшее Европейское правительство, которое претворит в жизнь идеалы Добра, Любви и Равенства. Все люди будут любить друг друга и отдавать друг другу последнюю рубашку. Одну на всех.

Франция с Великобританией никогда в жизни так не смеялись, как когда Николай им эту теорию изложил. И долго потом на всех вечеринках, выпив арманьяка, они подшучивали над государем: «Эй, Колян! Расскажи-ка еще раз про то, как мы не будем концессии и контрибуции брать! Ха-ха-ха!»

Вот тут-то низы начали по-настоящему не хотеть. А не хотели они настолько буйно, что в конце концов устроили революцию, свергли царя, учредили Думу, разбились на партии и начали устраивать в этой самой Думе драки стенка на стенку. Этот бесконечный мордобой настолько всем надоел, что пришлось выписать из-за границы Вову, чтобы он тут навел порядок. К тому времени Вова уже настолько хорошо знал Маркса, что путешествовать ему из Швейцарии в Петербург разрешили только через Германию и Финляндию в опечатанном броневике и в смирительной рубашке.

Вова приехал, влез на броневик, осмотрелся, протянул руку, открыл рот и сказал: «Ахр-р-р-р!», падая на руки подхвативших его соратников. На этом самом месте, как и положено, теперь стоит памятник, а расположенный рядом вокзал называется Викингским.  

Чем занимался Вова, находясь в это время в Петербурге, мы не знаем, но можем с уверенностью сказать, что десятки, если не сотни, памятников ему разбросаны сейчас по всему городу. Прожив все лето в шалаше Вова добился того, что во-первых, от него чуть не ушла жена, а во-вторых,  сумел заманить в Неву крейсер «Аврора». Поняв, что она стала жертвой примитивного развода, «Аврора» 7 февраля 1917 года стрельнула в сторону Зимнего дворца. Так началась и закончилась Великая Октябрьская заварушка. 


<<< назад к предыдущей главе                    вперед к следующей главе >>>