П
|
осле Екатерины Второй императором стал Павел, главным
событием правления которого было то, что на Землю не высадились инопланетяне с
Марса. Другим выдающимся достижением Павла была отправка в ссылку Суворова,
манера которого прерывать обеды своими цитатами из науки побеждать стала просто
невыносимой. К тому же его угрозы перейти Альпы больше никого не пугали.
И тут наконец наступил девятнадцатый век, который мы с таким нетерпением ждали, потому что уже не знали, что еще можно написать о восемнадцатом. Начало девятнадцатого века ознаменовалось прежде всего угрозой со стороны Франции, где в Париже император Наполеон вынашивал свои зловещие планы мирового господства. Над Россией сгущались тучи. «Смотрите! – кричали люди, - Они сгущаются! Сгущаются! Еще сгущаются! А-а-а!»
К Франции у России всегда было двоякое чувство. С одной стороны, весь петербургский свет общался исключительно по-французски, оставив тьме право говорить по-русски. С другой стороны, во Франции была французская кухня. Та самая, когда вам приносят первое блюдо на огромной тарелке и на первый взгляд тарелка кажется совершенно пустой. Но стоит немного приглядеться и то, что вы вначале приняли за крохотного раздавленного тараканчика, оказывается и есть первое блюдо – «le tarakan du prussak a la russe».[1]
У Наполеона был грандиозный план. Он собирался вторгнуться в Россию по скоростному восьмиполосному шоссе Варшава-Москва, дойти до самого сердца нашей Родины и покорить его. Откуда ему было знать, что деньги на строительство этого шоссе были потрачены подрядчиком (ИЧП «Бездорожье») на скупку недвижимости в Париже, хотя сдано шоссе было точно в срок и внесено во все автомобильные атласы планеты.
Таким образом Наполеон застрял в болоте уже на второй день вторжения и вынужден был освободить десяток крестьян из крепостного права, чтобы они вытащили его оттуда. В ответ крестьяне огрели его дубиной народного гнева и убежали.
Военный план русских отличался умопомрачительной хитроумностью, достойной Александра Невского. Русские расположили на границе две армии с таким расчетом, что если Наполеон нападет на одну, вторая придет на помощь. Но тупой Наполеон не стал нападать ни на одну из них, а начал продвигаться к Москве. Пока русские генералы придумывали новый план[2],
Наполеон уже подошел к Бородинскому полю. Здесь его и встретил добрый дедушка Кутузов и 7 февраля 1812 года в ходе решающего сражения полностью разгромил французскую армию. Отчаянье Наполеона было столь велико, что Кутузов сжалился над несчастным и сказал: «Ладно-ладно, не плачь! Бери свою Москву, если очень хочется. Поиграйся чуток. Только спичками не балуй!» Так и была одержана великая победа над Наполеоном, после которой в Москве до сих пор в магазинах остались парижские цены, а в столовых французская кухня.
После войны в России началось конституционное движение декабристов. Насмотревшись на спелые плоды западной рыночной экономики в ходе войны с Наполеоном, гвардейские офицеры решили, что хотят того же самого, но с учетом российской действительности[3]. Это могла дать только Конституция, хотя многие декабристы (включая поручика Ржевского) думали, что она означает совсем другое понятие. То самое, с которым очень хорошо рифмуется. Так вот, 7 февраля декабристы вышли на Сенную площадь и долго стучали касками об асфальт пока их не прогнал дворник. А Конституцию им царь так и не дал. «Может быть нам теперь Транссибирскую магистраль перекрыть?» - подумали декабристы, но должного энтузиазма это предложение не вызвало. К тому же Транссибирская магистраль еще не была построена.
Была построена только магистраль Петербург – Москва. Строительство этой грандиозной железной дороги стало подлинным триумфом российской инженерной мысли. Одна бригада строителей начала тянуть железную дорогу из Петербурга, а одновременно с ними другая бригада начала делать то же самое, но из Москвы. Так и тянули они пути навстречу друг другу, не взирая на жару и холод, голод и болезни, комаров, мух, клопов, энциклопедизм и даже тот факт, что паровоз тогда еще не был изобретен. И вот 7 февраля состоялось открытие железной дороги. Точно в середине пути (где-то в районе Житомира) обе бригады наконец-то сошлись и в присутствии официальных лиц под звуки фанфар выслушали приветственную речь главного инженера: «Рельсы при-ко-ла-чи-вать нужно было, а не тянуть, дубиноголовые вы наши!»
А тут как раз наступила Крымская война. Не найдя компромисса в дележе Черноморского флота, адмирал Нахимов приказал его утопить, а сам с матросом Кошкой занял оборону Севастополя. Это привело в такое бешенство англичан, французов, турок и чеченцев, что они объявили России войну и высадились в Крыму. Эта война стала началом новой эры в стратегии и тактике ведения боевых действий. Англичане выступили на войну с принципиально новым оружием – нарезной винтовкой, в то время как Россия могла предложить только нейтронно-лазерный бластер Х-231/5 с ядерной накачкой. К сожалению, испытания бластера затянулись до 1985 года, пока он наконец не был продемонстрирован на чернобыльской оружейной выставке, где благополучно взорвался, разрушив тем самым планы России выиграть Крымскую кампанию. Пришлось отдать Крым Украине.
В это же самое время гигантскими шагами начала развивалась русская культура. Что она делала до этого не совсем понятно, но вдруг появился Пушкин и тут такое началось! Начал он свою поэтическую карьеру с того, что загнал в могилу Державина. Тот был настолько счастлив, что больше никогда не услышит декларации Александра Сергеевича, что со слезами на старческих глазах, благословил его, сошел в гроб и захлопнул крышку.
Ни один приличный учебник не обходится без того, чтобы не провести глубокий художественно-исторический анализ хотя бы одного великого стихотворения Пушкина.
Последуем этой славной традиции и мы. Вот хотя этот отрывок из поэмы «Водовороты бушующей страсти»:
Он уважать себя
заставил[11]
И лучше выдумать не
мог[12].
За свою яркую, но короткую жизнь Пушкин успел сделать невероятно много. У нас есть серьезные подозрения, что именно он открыл первый в Москве туалет. Иначе, зачем ему было писать: «Сюда не зарастет народная тропа»?
Он бы еще много очень много чего мог сотворить, но однажды разозлился на Дантеса, вызвал его на дуэль, но вышла путаница. Пушкин думал, что драться они будут подушками, а Дантес решил, что на пистолетах. Так и погиб великий поэт от смертельного выстрела, не успев даже продекларировать ни одного стихотворения, что с ним раньше никогда не случалось.
Еще этот период истории известен тем, что как грибы после дождя на российской земле начали расти изобретатели-самоучки. Взять хотя бы Кулибина. Ведь именно он изобрел первый в истории народный автомобиль. Народ раскупал его автомобили тысячами – до того доступными они были. Правда, в них не было радио, кондиционера, автоматической коробки передач, сцепления, двигателя и колес. Да, и вообще, чтобы передвигаться на таком автомобиле, нужно было иметь четырех здоровенных крепостных, которые автомобиль со скрипом поднимали и несли туда, куда барин прикажет.[13] Но никто и не сокрушался – ну, какие могли быть в России дороги в 1812 году! Разве что скоростное шоссе Варшава – Москва.
Последним изобретением Кулибина был самолет. Он соорудил из березовых досок крылья, привязал их к рукам и прыгнул с самой высокой московской колокольни, так и не дождавшись разрешения диспетчера на взлет и не пристегнувшись ремнями безопасности. Последними его словами были: «Эх, надо было еще двигатель и пропеллер привязать!»
<<< назад к предыдущей главе вперед к следующей главе >>>
[1] Для
вашего собственного удобства чаевые уже включены в счет.
[2] Типа
«А давайте разобьемся еще на три армии – хоть на одну-то он должен напасть!»
[3] То
есть на халяву.
[4]
Пушкин особо подчеркивает, что речь идет именно о его дяде, а вовсе ни о какой-то чужой тете. Хотя в целом он теть тоже очень любил,
особенно, если они были не старше 20 и не обращали особого внимания на то, что
из-за маленького роста он им едва до колена доставал.
[5] В
данном конкретном случае большинство историков соглашаются, что речь идет о
Модесте Александровиче Синепузове (1744-1855), уроженце Эфиопии, но не
афро-американце.
[6]
Обращает на себя внимание свойственный всем родственникам Пушкина
перфекционизм. Они всегда были только «самых-самых» при любых условиях и во
всех обстоятельствах.
[7] М.А.
Синепузов действительно очень часто правил и из анонимных источников той поры
мы знаем, что одно время он даже исполнял роль императора Павла в период пока
императрицей не стала его жена Екатерина.
[8] В
черновиках поэта стояло слово «где», но затем он исправил его на «потом» и
именно в таком виде стихотворение попало в первое прижизненное издание. Во
втором послежизненном издании уже стояло нынешнее «зачем».
[9] Дядя
Пушкина очень любил шутки и часто срочно вызывал Пушкина к себе под предлогом
поухаживать за больным, делал вид, будто хочет ему что-то сказать, а когда
Пушкин наклонялся, громко свистел ему в ухо и весело смеялся. Все домочадцы
обожали дядю за неподражаемое чувство юмора.
[10]
Сначала М.А. Синепузов просто «не мог», а потом решил «не мочь» «за», а не
«против». Почему он так решил, не понимают даже самые выдающиеся литературоведы
современности.
[11] Эти
слово прекрасно объясняют странности поведения Пушкина – почему, вместо того,
чтобы дать дяде в ухо за неуместный свист, он только улыбался и начинал
декларировать свои стихи. Только, как в случае с Державиным, уже не получалось.
Дядя был безнадежно глух.
[12] Мог
бы он, конечно, и лучше выдумать. Например, править не только самых честных, но
и просто воров и жуликов, однако по причине умственной немощности, ни на что
другое способен не был.
[13] Чаще
всего налево, потому что движение в те времена было левосторонним.
Комментариев нет:
Отправить комментарий